Сказка-притча о Фениксе и Драконе. 3 части - Галина Валентиновна Пилюгина

показались первые лучи солнца. Неуверенными мягкими шагами Голубоглазый решил двигаться наугад по поднимающейся вверх тропинке на шум воды. Лепестки бело-розовых цветов с ветвей деревьев тянулись к нему под порывами холодного западного ветра и гладили нежно по щекам, срываясь с веток и ссыпаясь под ноги. Поднявшись еще немного, он оказался на открытом всем ветрам плато, откуда в пропасть срывались бурные потоки водопада. Сквозь слепящие его лучи на краю плато у самого водопада виднелся одинокий силуэт девушки в длинных темных одеждах, развевающихся на ветру. Она стояла к нему в полоборота и смотрела вперед как бы молясь восходящему солнцу.

Лан-Ян-Тинг невольно залюбовался, как вдруг заметил, что девушка плачет, смахивая слезы с глаз. Еще немного, и она закрыла руками лицо, задохнувшись в рыдании. И он бы и не стал вмешиваться, как заметил, что ее ноги еле-еле стоят на скользких от воды камнях, и еще одно неловкое движение, как незнакомка упадет вниз. В его голове пролетела крылатая фраза, которую постоянно твердил настоятель: "Боишься — не делай, делаешь — не бойся, а сделал — не сожалей." (***)

Ни сколько не сомневаясь Лан-Ян-Тинг прыжком тигра пересек поляну и уже держал ее, когда та попыталась наклонившись податься вниз. И только жестокий западный ветер сорвал с ее щеки слезу, и та, сверкнув алмазом в лучах солнца, объединилась с другими потоками и сорвалась в бездну.

Они стояли так обнявшись молча довольно долго, пока солнце совсем не взошло. Лан-Ян-Тинг совсем не понимал, что ему делать дальше, а девушка уткнувшись ему в плечо еще всхлипывала. Вдруг она прервала молчание, подняв на него свои глаза:

— Куда делся весь мир?!.. Все эти предметы, люди, птицы, деревья, звуки и облака… От мала до велика, от звезды до крупинки все свернулось в одну точку, а мне так радостно и спокойно слышать биение твоего сердца рядом. И дыхание жизни с рождением-выдохом и смертью-вдохом уже не кажется таким страшным, когда твое дыхание рядом как вечность.

И Голубоглазый увидел прозрачную дымку пролившихся дождем облаков в ее глазах. Он усиленно пытался, но не мог вспомнить, где ее видел раньше. В нем появилось необычное новое ощущение, что это его вечная любовь, ради которой он готов на все.

—

Кто ты? Я тебя знаю? — наконец-то осмелился спросить Лан-Ян-Тинг.

—

Все возможно. Я только знаю о себе то, что вижу постоянно во сне: мой мир разлетается на куски будто в очень-очень-очень замедленном времени, нет ни сил, ни желания снова соединять его, потому что у меня не осталось надежды. В груди пустота, где с воем носятся ветра перемен. В моих руках вечная магия, но я не могу ее применить для себя, потому что она предназначается кому-то другому, без любви которого все потеряет смысл… Я становлюсь всем и ничем одновременно, постигаю все и обретаюсь в небытие… Вот если бы во мне снова зажглось мое сердце, я обязательно бы все вспомнила… Верни мне моё сердце!

Лан-Ян-Тинг не отрываясь продолжал смотреть ей в глаза, волна за волной его укутывало одеялом покоя. Перед ним разворачивалась звёздная бездна — мир Феникса: с пульсациями квазаров, звучания черных дыр, симфониями слияния галактик и непостижимой игрой времени и пространства. Откуда-то издали он слышит нарастающий рев, сравнимый с гулом тысячи громовых раскатов.

Он очнулся уже не семнадцатилетним парнем, а величественным драконом с телом сверкающим вспышками молний, а ФэнХуань была перед ним как жемчужина перед взором пустынного кочевника, открывающего суть океана.

— ФэнХуань, Я верну тебе твое сердце! — громовым ревом пообещал Великий Дракон, и гул от этого обещания разошелся эхом по всей Вселенной.

Оттолкнувшись всеми четырьмя лапами от мокрой от росы травы Дракон уже пересек пределы стратосферы, а ФэнХуань, смотря на удаляющуюся серебристую ленту, подобную вспышке молнии, снова заплакала, упав в траву на колени.

Теперь Дракона растягивало на два полюса. С одной стороны огненное сердце Феникса, к которому он летел со скоростью света, а с другой стороны тоска настоящей ФэнХуань, которая как поводок тянула его обратно. Но Дракон решил невзирая на страдания продолжать движение вперед, от этого он стал еще длиннее, и чешуя его засверкала еще ярче.

Достигнув центра галактики и оказавшись перед пульсирующим сердцем и невольно залюбовавшись им, Дракон подумал: «А как же я донесу ФэнХуань ее сердце, я ведь снова стану рыбой, отдав жемчужину?»

— Вовсе нет. — Ответили ему Старейшие — У тебя будет ее сердце, а она этого не допустит. Сила ее сердца теперь непостижима и несокрушима, ее даже невозможно ни с чем сравнить из существующих вещей. Доверься ей.

Приготовив в пасти жемчужину, Дракон влетел в вихрь огненных столпов и схватил лапами хрустальное сердце Феникс, и, улетая прочь выпустил жемчужину, которая встала на свое место. Дракона тут же повело, взгляд его начал мутиться, он задыхался, но помнил слова Старейших, и только крепче сжал кристальное яйцо со сверкающей рубиновой искрой, устремившись назад на голубую планету. И теперь сердце Феникса само тянуло его к Голубой планете разбивая воронку во времени и пространстве, благодаря этому солнце еще не начало клонится к закату, а Дракон был уже перед любимой.

Уже совсем слабый и еле дыша, он упал к ногам любимой на ту же высохшую от росы траву, уронив голову с золотыми рогами и огненной гривой, выпустив хрустальное яйцо, которое вернулось на положенное место в груди ФэнХуань. Та бросилась, обняв любимого за голову, но глаза Великого Дракона уже закатились, и он испустил дух свой мириадами серебряных искр, унесшимися на небеса и выстроившимися созвездием Дракона, охраняющим северные врата небосвода.

Подошедшие к монастырю Настоятель, Ша, По и Ма громко звали Голубоглазого, разыскивая его повсюду, пока не увидели спускающегося в вихре с небес Дракона.

Настоятель Ше Мин наблюдая все сие, и склонив голову к сложенным ладоням, произнес: «Он превзошел всех нас и полностью овладел искусством управления драконом, став с ним одним целым».

А ФенХуань, встав в ореоле злато-розового света перед Настоятелем, артистами и, подошедшими на вспышки света монахами, глядя в прозрачную синеву небес, произносит обет:

"Ом! Верую, что не все Архаты (****) получают сладостное воздаяние Нирваны!

Ом! Верую, что не все Будды вступают в Нирванадарму!

Ом! Верую, что не может быть блаженства, пока все что живет, обречено страданию!

Ом! Верую, что не соглашусь спастись и слышать, как стонет весь мир!

Пускай неисчислимы живые существа, обязуюсь довести до Нирваны их всех.

Пускай неистощимы страсти, обязуюсь усмирить их все.

Пускай неисчерпаемы Дхармы (*****),